Большинство серийных преступников не были гениальными манипуляторами. Их мотивы часто были примитивны, а действия — лишены какого-либо намёка на «философию». Нам показывают изощренный театр, скрывая за ним банальное, уродливое зло.

Сериалы навязывают нам идею «монстра с человеческим лицом» — сложного, глубокого персонажа, чьи поступки почти что оправданы. Реальность куда прозаичнее и страшнее.

Сергей Головкин взял псевдоним «Фишер» (от англ. fisher — рыбак) не случайно. Во время следствия и суда он утверждал, что является агентом западных спецслужб с таким позывным, и якобы его преступления были частью некой «спецоперации». Эта версия, конечно, не нашла подтверждения и была признана попыткой уйти от ответственности, но добавила делу дополнительный болезненный и мистифицированный оттенок

Анатолий Сливко был уважаемым человеком в городе Шахты: руководил детско-юношеским клубом «Юный техник», водил подростков в походы, снимал патриотические документальные фильмы.

Образ примерного гражданина и педагога был идеальной маскировкой для его преступлений. Он использовал свой авторитет, чтобы завоевать доверие мальчиков-подростков, а свои походы и съёмки превращал в инструмент для совершения убийств, которые он затем тщательно документировал на плёнку

Тед Банди, один из самых известных серийных убийц в истории, обладал поразительной способностью манипулировать людьми. Один из самых ярких фактов, иллюстрирующих это, произошёл во время его второго побега из тюрьмы в Колорадо в 1977 году.

Аспирантку по имени Сэнди он убедил помогать ему, представивсь писателем, попавшим в беду. Она доверяла ему настолько, что даже позволила заехать к себе домой, хотя его лицо уже мелькало в новостях как особо опасного беглеца. Этот эпизод красноречиво демонстрирует его харизму и патологическое обаяние, которые были его главным орудием

«Убийство — это небытие. Оно должно быть искусством»

рассказчик, сериал «Ганнибал»

Такой эстетизм выполняет опасную работу: он смещает фокус с моральной оценки (что совершено) на художественную (как это сделано). Зритель незаметно превращается из свидетеля преступления в ценителя «творчества», оправдывая маньяка через красоту его методов.

В «Ганнибале» насилие осознанно превращаетсяв высокохудожественный ритуал, где визуальная красота, символизм и интеллектуальный замысел контрастируют с моральным ужасом происходящего

В«Декстере» эстетика насилия строится на холодной функциональности и моральной рационализации, где тщательно организованное насилие подается как скрытый ритуал справедливости, лишённый художественной красоты, но наполненный внутренней логикой

В фильме «Голоса» убийства подаются через искажённое, наивно-сказочное восприятие героя, где яркая, почти мультяшная форма и юмор маскируют мрачную, жестокую реальность происходящего

В более широком смысле эта подмена понятий формирует в обществе иррациональные страхи перед эффектными, но маловероятными угрозами, отвлекая внимание от куда более опасных повседневных рисков, и заставляет нас романтизировать преступников, чьи образы в кино обладают харизмой и псевдоглубиной, которой они лишены в жизни, затуманивая тем самым наши моральные и социальные ориентиры.

Захватывающие сериалы подменяют рутинную, полную неопределенностей работу следователей глянцевым миром мгновенных и безупречных доказательств, что ведет к неоправданному недоверию присяжных к реальному правосудию и росту их требований к обвинению.

В залах суда присяжные, «наученные» сериалами, ждут ошеломляющих ДНК-доказательств за пять минут и разочаровываются в работе реальных следователей. Это явление получило название «Эффект CSI».